ОДИН ВОСКРЕСНЫЙ ДЕНЬ ВДАЛИ ОТ ДОМА

Гавайские острова люди открывали трижды. Неудивительно - они затерялись в Тихом океане в трех тысячах километров от материка. В последний раз их открыл Джеймс Кук, и это стало роковым для него событием. По преданию, не выдержавшие бесчинств английских матросов островитяне в прямом смысле слова разорвали Кука на части... Таксист, что везет нас из аэропорта в гостиницу по улицам Гонолулу, с трудом сдерживает улыбку. Ему весело глядеть на наше восхищение сказочной красотой Гавайев. По речи понял, что мы русские. Сворачивая на очередную улицу, вдоль которой по обе стороны тянется череда невысоких светлых домов, спрашивает вдруг: «Orthodox?» - «Православные?» «Да, православные» - отвечаем. Он останавливает машину, показывает на белое здание с мозаичным изображением Спасителя над входом. Объясняет: это православная церковь святых равноапостольных Константина и Елены, уже несколько лет как открыта в городе. Сам он методист, а его двоюродный брат - православный, живет в Калифорнии.

Но утром в воскресенье оказалось не так легко найти улицу, на которой расположен храм в большом и плотно застроенном, уже типично американском Гонолулу. К началу службы мы опоздали. Стараясь не шуметь, несколько волнуясь, открываем стеклянные двери, входим внутрь, осматриваемся. Слева - свечной ящик, за которым стоит мужчина средних лет. Объясняем, что мы - русские, православные из Москвы, пришли на службу. Мужчина несколько удивленно улыбается: «Из России, из Москвы?» Русские у них в храме бывают, но больше эмигранты, а вот чтобы из Москвы приезжали - не помнит. «Но сейчас в России многое меняется, наверное, и люди из России будут чаще приезжать», - говорит он. Записывает наши имена в книгу гостей и показывает куда пройти, добавив с улыбкой: «Только не уходите сразу после службы, познакомитесь с нашими прихожанами».

Церковь оказывается неожиданно большой, высокой. На окнах - витражи. Ярчайшее гавайское солнце проходит через разноцветные стекла, и внутри получается необычайно мягкий свет. Длинные ряды скамеек слева и справа. Священник в белом греческом облачении. Это человек лет тридцати с очень выразительным, каким-то ясным и светлым лицом. Все непривычно после старых московских храмов... Непривычна служба на английском языке. Тихо проходим и садимся в последних рядах. На спинке передней скамьи - полочки с богослужебными сборниками. Стараемся следить за службой по книге.

Начинается литургия верных. И вдруг среди английской речи что-то родное. Священник медленно, с характерным американским акцентом, читает «Отче наш» на русском языке. Причастие... Не торопясь, со сложенными руками, подходят к Святой Чаше люди самых разных национальностей - японцы, негры, белые, мулаты... Здесь это очень бросается в глаза. Вот уже и к кресту. Священник поздравляет всех с воскресным днем. Сегодня, говорит он, у нас в церкви гости из Москвы, и специально для них молитва «Отче наш» была прочитана на русском языке. Когда ему успели сказать о нас? Подходим к кресту. «О, young ledy!» - с улыбкой обращается священник к моей восьмилетней дочери и дает ей просфору. Спрашивает у мужа, надолго ли задержимся в Гонолулу, будем ли на службе в следующее воскресенье. Благословляет на обратный путь.

К нам подходит пожилой, но очень прямой, высокий седовласый человек и здоровается по-русски. Говорит, что он тоже русский, зовут его Михаил Александрович и просит называть его дядей Мишей. Подходят еще несколько прихожан, приглашают принять участие в трапезе. Кто-то сразу представляется, как и положено в Америке. Видим людей в первый раз, а так легко с ними становится.

Проходим в большую трапезную. Здесь обращают на себя внимание темноволосые женщины, они выступают в роли хозяек. Это гречанки, рассказывают мне. Родившись в Америке, они не только остались верны вере отцов, но и обратили в православие своих мужей-американцев. Говорят о гречанках с большим уважением. Заодно советуют попробовать их очень вкусную выпечку, которую они пекут к каждой воскресной трапезе. Дядя Миша рассказывает о приходской жизни, о том, как трудно было добиться открытия храма, и как изменилась, наполнилась храмом вся жизнь, избавив многих от обычного в Америке одиночества и сплотив живущих в Гонолулу православных. И община постоянно растет. Дядя Миша вдруг показывает рукой на молодого японца:

- Три года к нам ходит, и никак Крещение не решится принять. Ну, будешь креститься? - сердито спрашивает он японца. Тот смущенно улыбается, говорит, что пока еще не готов. - Сам и виноват, что не готов, - напирает дядя Миша, - жди еще три года! В храм ходит, помогает много, а все никак не решится.

История дяди Миши и обычна и необычна. Война, фронт, плен, в 44-м или 45-м освобожден войсками союзников и оказался в Америке. В Советский Союз не вернулся - представлял, что его ждет. Некоторых 1937 год научил предсказывать будущее. В Америке дядя Миша женился и счастливо живет вот уже более сорока лет. Сейчас преподает русскую литературу в Гавайском университете. Мою память вдруг будоражит история дяди Миши и заставляет рассказать о другой судьбе. Родной брат моей бабушки, наш дядя Сеня, точно таким же образом оказался в Америке. Но решил вернуться домой, хотя американцы и уговаривали остаться. Сталинские лагеря не для всего мира были тайной. Трудно сказать, что двигало моим родственником. То ли долг мужа и отца - в Москве оставались жена и пятеро детей, то ли ностальгия. Лагерей он каким-то чудом избежал. И прожил обычную для того времени, полную тягот и лишений жизнь. Работал истопником и радости не видел. Не очень-то близкими были отношения с женой и детьми. Знаю, что иногда дядя Сеня очень жалел, что вернулся... «Да, как у вас, у русских, все не просто», - говорит вдруг дядя Миша в ответ на мой рассказ. К нему то и дело подходят люди, с которыми он оживленно обсуждает приходские дела. Он всем представляет «московских гостей», и нас спрашивают о русских монастырях и храмах, о церковной литературе, о вездесущих сектах. Редко удается так открыто говорить с людьми, которых видишь впервые. Кто-то говорит о сокровенном - своем обращении к Православию.

- Знаете, у многих православных американцев, - вступает в разговор очень доброжелательная женщина - ее зовут Марина - Нам, русским, есть чему поучиться. Если постятся - так уж как положено, и в поведении за собой наблюдают... И богослужение, и обряды для них - не пустой звук.

Люди потихоньку тянутся к выходу - трапеза подошла к концу. Кто-то подходит прощаться. Некоторые оставляют мужу визитки, приглашают в гости. «Что же, я вас больше никогда не увижу?» - как-то сник вдруг дядя Миша. Получается, что так. Несколько человек провожают нас до выхода - им нужно заодно обсудить какие-то ремонтные работы фасада. Прощаемся очень неохотно. Муж и дядя Миша долго жмут друг другу руки.

Несколько лет прошло после нашего семейного гавайского путешествия. Постепенно воспоминания о нем слились в один воскресный день, проведенный в храме, где нас так тепло встретили и где помнят слова апостола Павла: «Будьте братолюбивы друг ко другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте» (Рим. 12, 10).